Последняя служба Радищева

В августе 1790 года великий русский писатель А.Н.Радищев был присужден к смертной казни за опубликование своей революционной книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Императрица Екатерина II, по прямому указанию которой был вынесен приговор, всемилостивейше заменила Радищеву смертную казнь десятилетней ссылкой в Илимский острог. Известные теперь биографические материалы не позволяют сомневаться, что Радищев был послан на гибель. Его спасли материальная помощь и заступничество влиятельного графа А.Р.Воронцова, друга и начальника Радищева по прежней службе в Петербурге.

Радищев оставался в Илимске до самой смерти Екатерины, осенью 1796 года император Павел I разрешил ему вернуться из ссылки. Воцарение Павла, как известно, не только не ослабило реакционного режима последних лет екатерининского царствования, но придало еще более мрачный характер. Однако ненависть нового царя к своей матери была так велика, что он с охотой отменял ее решения.

Радищев не получил свободы. Ему было приказано жить под надзором полиции в своем маленьком имении Немцове, в Калужской губернии. Там он провел еще пять лет. Хотя, как и в самые глухие времена сибирской ссылки, Радищев не переставал вести литературную работу, немцовское затворничество довело его до крайнего отчаяния. В декабре 1800 года он писал А.Р.Воронцову, что иногда начинает думать, что даже в Илимске ему не было хуже. Дворцовый переворот 1801 года, приведший на трон Александра I, был ознаменован рядом либеральных мероприятий. Радищев был восстановлен в правах и получил свободу передвижения. Он немедленно выехал в Петербург.

В Петербурге Радищев провел все двадцать лет своей государственной и литературной деятельности после окончания университета. Человек безукоризненной честности, он был определен хитроумной императрицей в таможенное ведомство, служившее издавна заповедником казнокрадов и взяточников. В 1790 году Радищев стал во главе петербургской таможни, одного из крупнейших учреждений столицы. Тогда же, пренебрегая своим благополучием и рискуя головой, он нанес смелый удар самодержавию, напечатав «Путешествие». Десять недель ждал он смерти в Петропавловской крепости. В кандалах, лишенный чинов и званий, он поехал из Петербурга в Сибирь. Возвращение Радищева в Петербург должно было быть очень драматично.

Радищеву было теперь за пятьдесят. Здоровье его надломилось. Но он был полон энергии и жаждал приложить свои знания и свое перо к делу социальных преобразований полуобещанных новым царем.

Через посредство того же Воронцова имевшего сильных друзей при новом дворе, Радищев был снова принят на государственную службу. Его назначили членом Комиссии составления законов. На Комиссию возлагалась разработка нового судебного законодательства в связи с предполагаемыми государственными реформами. Привлечения автора крамольного «Путешествия», известного врага крепостничества и самодержавия к созданию новых государственных законов было эффектным жестом со стороны правительства. Жестом, впрочем дело и ограничилось.

Комиссия находилась под председательством графа Завадовского и состояла из пяти членов: тайного советника Ананьевского, двух статских советников — Пшеничного и Прянишникова — и двух коллежских советников Ильинского и Радищева. Можно смело утверждать, что из всех входивших в Комиссию составления законов, одного Радищева волновали вопросы социального преобразования русской жизни. Граф Петр Завадовский, екатерининский вельможа славился на поприще государственной службы главным образом своей леностью. Члены комиссии не выделялись ни образованностью, ни тем более передовыми воззрениями. Только Прянишников, старый знакомый Радищева, личность не очень значительная, проявлял иногда признаки самостоятельности.

Положение Радищева было крайне двусмысленным. Неизмеримо превосходя всех членов комиссии знаниями и кругозором, он считался младшим членом комиссии, так как был определен на службу в том самом чине коллежского советника, который имел одиннадцать лет назад, до ссылки. Люди, начинавшие вместе с ним в 70-е годы, давно обогнали его. Его товарищ по университету Козодавлев был сенатором. Правительство имело полную возможность исправить допущенную несправедливость, но предпочло оставить Радищева в маленьком чине. Это было безопаснее.

Граф Завадовский в 1790 году подписал решение императорского совета о смертной казни Радищева. По дружбе с Воронцовым он привлек теперь Радищева на службу, но не скрывал снисходительно-иронического отношения к нему и публично при встречах приветствовал его словами: «Как поживаете, господин демократ?» Ананьевский, в качестве обер-секретаря 2-го Департамента Сената, также скрепил своей подписью смертный приговор Радищеву, вынесенный Сенатом. Об этом мог не знать Радищев, но это превосходно помнил Ананьевский.

Отношение членов комиссии к Радищеву исчерпывающим образом охарактеризовано в сохранившихся воспоминаниях Н.С.Ильинского. Радищев по его наблюдениям, «был мыслей вольных и на все взирал с критикою», «Ему казалось все не достаточным...- жалуется Ильинский, - все обряды, обычаи, нравы, постановления — глупыми и отягчающими народ». Радищев желал поставить один только свой разум на место «закона божия и гражданского»; «Когда рассматривали мы сенатские дела и писали заключения, соглашаясь с законами, он при каждом заключении, не соглашаясь с нами, прилагал свое мнение, основываясь единственно на философском свободомыслии».

Радищеву должно было в скором времени стать ясно, что ответственных поручений ему в комиссии не доверят. Его законодательные проекты этих лет («Проект гражданского уложения» и др.) были обнаружены не в бумагах комиссии и направлялись им, очевидно, по другим каналам.

Однако Радищев нашел способ выражать свою точку зрения в форме подачи «особых мнений» по разбираемым в комиссии вопросам (о чем с таким сокрушением сообщает Ильинский). Сенат направлял в комиссию «казусные дела», требовавшие для своего решени того или иного истолкования существующих законов. Одно из таких дел, посвященное вопросу о компенсации помещика за убитого крепостного человека, дало повод Радищеву для «особого мнения», принадлежащего к наиболее выдающимся его общественным выступлениям и, возможно, сыгравшего роковую роль в его судьбе.

Спорность «казусного дела», присланного в комиссию, заключалось в том, что сенаторы не могли договориться, во сколько оценить убитого крепостного человека. Комиссия рассудила, что если убитый «мужеского пола», он должен быть оценен в 360 рублей, за убитую крестьянку, «девку или женщину», помещику следует уплатить 100 рублей. В случае же, если убитый крепостной был обучен ремеслу или искусству, помещик может требовать по суду, чтобы убитый был оценен «по тому доходу, который.... через искусство, рукоделие и труд, доставлял своему владельцу».

В своем особом мнении Радищев разговаривает с крепостниками голосом автора «Путешествия из Петербурга в Москву». Он отвергает основы крепостного права. Он отказывается признать крепостного крестьянина капиталом или товаром. Он считает самую постановку вопроса возмутительной и противоречащей основам общественной морали.

«Мы не войдем в исчисление таких цен, определяемых помещиком за убиенных и им принадлежащих людей; цена крови человеческой не может определена быть деньгами».

В такой форме «особое мнение» Радищева было пощечиной Сенату, Комиссии составления законов, верховной власти.

История последних дней Радищева остается до сих пор невыясненной. Настойчивые слухи указывают, что Завадовский в форме «дружеского» предупреждения намекнул Радищеву на возможность новых правительственных репрессий, в случае если он не прекратит своих выступлений. Еще раз подвергнуться гражданской смерти Радищев был не в силах. По свидетельству сына, Павла Александровича, он впал в тяжелое беспокойство. «Ну, что вы скажете, детушки, если меня опять сошлют в Сибирь?» - сказал он, обращаясь к сыновьям.

2 сентября 1802 года он был на службе. Имел ли место на этот раз какой-либо разговор решающего значения, установить невозможно. Следует лишь отметить, что на этом заседании присутствовал Завадовский (как правило он в комиссии не бывал, это было третье посещение за весь год). Известно, что Завадовский особенно интересовался заключениями комиссии по «казусным делам», с которыми его торопили в Сенате и, предыдущий его приезд в комиссию в апреле был посвящен специально этому вопросу.

После 2 сентября Радищев прекратил посещение комиссии. 11 сентября он принял яд и в ночь на 12-е умер.

В делах комиссии, в протоколе от 16 сентября (по старому стилю), читаем последнюю запись, касающуюся Радищева:

«По отношению служащего во оной губернского секретаря Николая Радищева, коим показывая, что родитель его, оной комиссии член коллежский советник и кавалер Александр Радищев сего сентября 12-го дня был болен умре, просит о выдаче ему заслуженного родителем его жалованья под его росписку. Рассуждено о смерти оного члена коллежского советника и кавалера Радищева Правительствующего Сената Герольдмейстерскую Експедицию уведомить и его из списка выключить. Подлежащее же по день смерти его жалованье из тысчи пятисот рублевого оклада по каковому он получал, сего сентября с 1-го по 12-е число за одиннадцать дней за вычетом за гошпиталь достальное сорок пять рублей тридцать семь копеек выдать под росписку объявленному сыну его губернскому секретарю Радищеву из положенной на жалованье комиссии суммы, когда оная из Государственного Статного Казначейства на роздачу комисским членам и служителям жалованья на нынешнюю сентябрьскую треть отпущена будет». Подписано: Ананьевский, Прянишников.

В недошедших до нас бумагах, оставшихся после Радищева, его сын прочитал предсмертное обращение: «Потомство отомстит за меня». Потомство, в лице советского народа, отомстило за гибель великого писателя, сокрушив царскую Россию, и глубоко чтит память Рдищева, как одного из родоначальников русской освободительной мысли и русского революционного движения.

Автор: А.Старцев

Источник: Журнал "Огонек" №4, 1948 год, стр. 16

Статьи по теме:

Кто печатал "Путешествие из Петербурга в Москву"