Октябрь 2016 — Подборка статей из русских исторических журналов и книг

,30 октября 2016 12:14

Занятие от скуки

Отцы наши от скуки, связали себя узами Гименея с нашими матерями и, благодаря этим союзам, мы появились на свет, - следовательно, своим рождением мы обязаны скуке.

В младенчестве родители няньчатся с нами от скуки, в юности нагоняют на нас эту последнюю, т.е. скуку, "внедрением" премудростей науки и наставлениями нравственного свойства...

В 16 лет от скуки мы влюбляемся в нами же созданный идеал и скучаем в бесплодных душевных порывах к этому последнему…

От скуки мы затем приискиваем себе занятие и, если находим его скучным, то в продолжении жизни несколько раз переменяем….

Наконец, подобно отцам нашим, женимся от скуки на какой-либо добродетельной или недобродетельной особе слабого пола…

Благодаря скуке, по временам нарушается вышеписанная жизненная программа: наскучив жизнью, мы вешаемся, топимся, стреляемся, а иногда и естественная смерть является следствием той же скуки…

Наконец, только благодаря скуке, автор написал все это и нагнал, таким образом, скуку на читателя…

Из всего вышеизложенного можно видеть – какую громадную роль в жизни, не только отдельных «особей», но даже в социальном росте целых народностей – играет скука…

Двуногий Штатив

,23 октября 2016 00:30

А.Яковлев Хронос

Новогодний номер журнала "Сатирикон" 1913 года, который был запрещен царской цензурой и вышел только 12-го февраля, содержит гениальное стихотворение-предчувствие мировой войны, которая уже не за горами.


Огромная страна от моря до моря пока спит спокойно, её васильковые поля и зеленые леса ещё не "превратились в плацдармы", но Хронос уже распростер свои крылья и кровавая тень их покрыла людей, поделив на своих и чужих, на живых и мёртвых...

Крылом бесшумно рассекая
Во мгле веков седую твердь,
Он мерно движется, не зная
Чудес вневременного рая,
Рождением сменяя смерть.
В часах песочных струйкой тонкой,
Течет безжалостный песок.
Равно сметая и ребенка,
И старца в волны Леты.
Звонкий Его непресекаем ток.
И год за годом, дополняя
Собой минувшие века,
От взмаха крыльев никнут, тая,
Как снег весенний. Но, сметая,
Рождает вновь его рука.
И завтра мудрое на смену
Идет вчерашнему вчера,
Навстречу будущему тлену,
Иному уступить арену,
Когда придет его пора.
Мы, люди, это верно знаем,
Но, все-ж, надеждами полны,
Как манну, Новый Год встречаем,
Забыв, что мы, ища - теряем,
Что мы, отвергнутые раем,
На смерть земли обречены.


Потемкин

,19 октября 2016 11:50
В совхозе где служил Евгений,
Был создан агроуголок;
Там друг новейших удобрений
Обозревать фосфаты мог.
Там у стола, в углу на полке,
Толпились книги; здесь и там
Плакаты рдели по стенам,
Таблицы схемы диаграммы,
Фордзонов грузных чертежи,
Коров увечных муляжи,
А наверху из темной рамы,
В соседстве с графиком дождя,
Глядел на дверь портрет вождя
Р. Волженин

И там товарищ деревенский,
Едва окончивши рабфак,
Младой Селькор Владимир Ленский
Сидел над кипою бумаг.
Скучна работа счетовода,-
Статьи прихода и расхода,-
Но под Есенина стихи
Писал мечтатель от сохи.
Для Ольги, - милой машинистки,-
Слагал он строфы между дел
И с тайной ревностью глядел,
Как с ней в минуты переписки
Онегин, щуря хладный взор,
Вступал в интимный разговор
Д.Цензор

И вот, дуэли ждет читатель,
В лесу, у мельницы глухой.
Но в наше время полнить кстати-ль
Стихи подобной чепухой?
Мы лишь к марксистским догмам чутки,
А классовые предрассудки,
Разоблаченные, они
Давно забыты в наши дни.
Селькор недаром был селькором:
Ревнивой местию дыша,
Не пожалел карандаша.
Мчись заказным пакетом скорым
К брегам Фонтанки в "Бегемот"
Агрикультурной музы плод!
В. Князев

Стихи на случай сохранились.
Я их запомнил, как свои.
- "Куда, куда вы удалились
Глаза и уши РКИ?
Что день грядущий нам готовит?
Иль суд растратчика изловит?
Иль он - страшась суда сетей -
Обманет бдительность властей?"
Но к счастью хитрого смутьяна
Невинной Ольгиной души -
Почтовым пунктом Холмуши
В ту пору ведала Татьяна:
Предчувствий горестных полна
Спешит к Онегину она.
Д. д'Актиль

В тот день, блюдя обычай бриться,
Евгений к зеркалу приник;
"Жиркость"-ной пудрой серебрится
Его импортный воротник.
И се услышал он Татьяну:
- "Онегин, я скрывать не стану
Не улизнуть ли вам, пока
Вас не накрыла ЦКК?"
.....................................
.....................................
.....................................
.....................................
Эпилог
Конец. Довольно. В целом томе
Не исчерпать нам всех "цитат".
Татьяна выбыла за штат,
Онегин - в третьем исправдоме;
А Ольга - в ЗАГСе, Ленский - с ней.
И ждет их красный Гименей.
В. Воинов


Бегемот №7 1927 год Специальный "Пушкинский"

,14 октября 2016 15:23

Вступление

Футуризм был очень сложным, социально-политически, художественно пестрым и противоречивым литературным движением предвоенной России. В характере этого движения еще далеко не разобралось наше литературоведение.

Футуристом был революционно настроенный, тяготевший к пролетариату, мелкобуржуазный интеллигент Маяковский, ставший великим пролетарским поэтом, но футуристом объявлял себя и Хлебников, мистик и неославянофил, архаист и новатор в поэзии, отражающий одновременно с реакционными предрассудками стихийные, революционно-крестьянские настроения.

Марксистская точка зрения - русский футуризм

Будущие авторы «150 000 000» и «Хорошо», «Ночи в окопе» и «Ладомира» - это две противоречивые стороны революционного в основном течения футуризма. Но к футуристам примыкал и мещанский поэт Северянин, и автор этой книги Б. Ливщиц, по существу – акмеист, последователь Мандельштама. Северянин и Лившиц составляли другой (тоже противоречивый) лагерь футуризма.

Этой своей стороной якобы «единый» футуризм отражал врастание буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции в дворянско-помещичью монархическую Россию, усиленно готовившуюся к военной авантюре 1914 года.

Если наше марксистское литературоведение определило в основном социально-политический эквивалент наиболее ярких струй в футуризме 1910-х годов, то много еще остается выяснить.

Мы не имеем ничего всерьез сказанного литературоведами о ранних футуристах (Бурлюк, Гуро, Крученых), не исследовано творчество Хлебникова, не выяснена связь между футуризмом в поэзии и живописи, между футуризмом и акмеизмом, не установлено даже, в чем закономерность противоречивого развития формы и содержания в поэзии Маяковского. Не сделано это в значительной мере по причине недостаточной изученности материала.

Вот почему издательство пошло на публикацию новых материалов, собранных в книге Б. Лившица, частично характеризующих творческую и идеологическую историю футуризма, социальную среду, в которой он возник, и его литературно-бытовую обстановку.

Б.Лившиц видел, знал и сам делал многое, не нашедшее себе отражения ни в каких документах. Он возрождает для научного исследования, собирает и ставит на место многие публикации, покрытые пылью в закоулках книгохранилищ.

Но всякая книга воспоминаний есть не только «полемика с прошлым и о прошлом», как открыто заявляет автор «Полутораглазого стрельца». Это может и не быть желанием оживить литературное движение, скончавшееся давно и окончательно. Но всякая «полемика о прошлом» есть полемика и с настоящим. А в этой полемике Б. Лившиц не может обойти вопросы связи литературы с политикой, связь эту скрыть.

Буржуазное учение Бенедикта Лившица о футуризме

Несмотря на уклончивое и якобы покаянное предисловие, Лившиц в своих мемуарах по существу стоит на тех же идеалистических, буржуазных позициях, что и в 1910-х годах. Это не может, конечно, не привести к искажению и ложному освещению фактов. Лившиц извращает перспективу. Отожествить весь ранний футуризм, а заодно и «скифство» с империалистическим азартом крепостников и буржуа четырнадцатого года – это в значительной мере навет на Маяковского, Хлебникова и Блока.

Для раннего Маяковского характерно не только художественное стихийное бунтарство против буржуазных канонов быта и эстетики, но и политическое тяготение к пролетарской партии, и не случайно быстрое отрезвление от всякого «приятия» войны.

Хлебников не случайно кончает «Ладомиром» и ненавидит «царскую» войну и Керенского. Рядом с ним Каменский пишет перед войной революционную поэму о Разине. Блок презрительно отворачивается от войны и в «Двадцати» (!!!) и «Скифах» в мифологизированной форме выражает наряду с предрассудками некоторых слоев трудящегося крестьянства – их революционность.

А для Лившица – «Полутораглазый стрелец» - символ всего футуризма и всего скифства – дико скачет на Германию, перестраивая свою ярость азиата … под знаменами империи. Истоки нашей революционной поэзии и лучшие достижения ее первых лет никак не восходят к идеологам империалистической буржуазии или ее прислужников.

Лившиц объявляет раннего Маяковского целиком идеологически подобным себе, закрывая глаза на его революционность. Лившиц, прославляя сверх меры гениальность безумного Хлебникова, хватается прежде всего за самые реакционные стороны этой противоречивой фигуры. Ему в Хлебникове ценнее всего элементы «зауми» и даже не тома стихов и прозы, а безумный бред философической хронологии и псевдонаучного мистического «филологизма».

В центре футуризма для Лившица: Бурлюки – бесследно исчезнувшая группа, всего менее вложившая в развитие лучших элементов движения.

Контрреволюция Бенедикта Лившица

Безусловно отделив политику Маяковского от его литературной деятельности и Маяковского начала 1910-х годов от позднейшего Маяковского, дав только реакционного Хлебникова, забыв о Каменском, Лившиц сводит весь футуризм к контрреволюционной буржуазной теории чистой формы и к фашистской в зародыше теории расового искусства, к кантианскому отрицанию объективной истины и к стремлению эпатировать буржуа, чтобы урвать часть доходов от уже признанных жрецов искусства.

Такому футуризму автор «Стрельца» не решается дать подлинное социальное объяснение, ссылаясь на субъективные переживания. По существу получается, таким образом, чисто формалистическое объяснение зарождения футуризма в головах интеллигентской богемы, замазывание революционных тенденций левых футуристов со смягчением контрреволюционности буржуазной группы футуризма.

Даже певца итальянского империализма, теперь идеолога фашизма Маринетти, Лившиц не решается четко характеризовать со стороны его социальной сущности. Осуждая на словах прошлое такого прислуживавшегося буржуазии футуризма, Лившиц любуется им на деле.

Характерно также пристрастие для представителя упадочных течений буржуазного искусства Лившица к альково-кабацкой сплетне, любовным похождениям дешевого сорта, кабацким остротам Маринетти, цинизму и распущенности богемы упадочных лет буржуазного искусства.

В мемуарах Лившица заключен ценный фактический материал, но его необходимо выискивать с большой тщательностью и осторожностью, не доверяя тенденции, часто ложному и неверному освещению его автором, далеко еще не расквитавшимся со своим прошлым.

Бенедикт Лившиц Полутораглазый стрелец 1933 г., Издательство Писателей в Ленинграде листок-вкладыш

Статьи по теме "Литературные течения Серебряного века":

,13 октября 2016 09:54

История и язык Донбасса

Донбасс - это определенная местность Украины, заселенная выходцами из Испании, до сих пор поражающими смуглым цветом лица. Из уважения к своей прежней родине они называют всю местность Донбассом.

Язык туземцев Донбасса сохранил еще очень много испанских слов. Так, например, на их языке все дома называются "шахтами", жители именуются "шахтерами", а так как по происхождению своему они все уроженцы гор Испании, то их называют еще и "горняками".

Шахты, наравне со всем жилищным фондом нашего Союза, за годы гражданской войны подверглись основательному разрушению: Прежде всего, в шахтах испортилось паровое отопление, так как вследствие отсутствия топлива полопались трубы, и сырость в шахтах была отчаянная.

Кроме того, тот же топливный кризис остановил и электрическую станцию. Шахты остались без электричества. Словом разруха была полная.

Доменные и мартеновские печи

Изобретательные шахтеры сооружают для отопления шахт особые печи, которые именуют "доменными", от слова "дом". В отличие от печей доменных, комнатных, в кухнях ставятся особые печи, именуемые на шахтерском языке – "мартеновскими". Отличаются "мартены", как их иногда фамильярно называют туземцы, от общеупотребительных печей тем, что дают колоссальную экономию топлива. Так обошли находчивые шахтеры топливный кризис и недостаток средств на ремонт парового отопления.

Что касается освещения, то и здесь природная сметливость испанцев взяла свое. Отказавшись от электричества, они перешли на газ, который добывают каким-то особым способом. Газ этот, в отличие от обычного светильного газа, именуется "рудничным" (а почему неизвестно).

Однако газовое освещение сопряжено с опасностью. Неопытные в обращении с ним шахтянки нередко оказываются жертвами своей отсталости и невежества, и мы порой читаем в газетах наряду с сообщениями о пуске новых "доменных" печей и печей "мартеновских", - и о случаях взрыва рудничного газа. Причиной почти всегда является небрежность шахтянки, забывшей закрыть газовый кран.

Журнал "Пламя" №2 1924 год стр. 14 Возрождающийся Донбасс Вл. Павлов

,11 октября 2016 11:19

Буквица БилибинаСтаршие художники

„Мира Ис­кусства" - Бенуа, Сомов, Бакст увлекаются книжной графикой лишь, как одной из стоящих перед ними задач; ни один из них не посвящает себя целиком этому искусству.

Бенуа как бы указывает пути, на­мечая своим бесконечно широким и гибким дарова­нием все возможности, которые раскроются в даль­нейшем перед графикой.

Сомов доводит технику до исключительной утонченности в своих силуэтах, изысканных кружевных виньетках.

В творчестве Лансере и Добужинского книга занимает значительное место. Их работа направлена на поиски новых техни­ческих путей. Первый трактует свои иллюстрации в широкой и сравнительно свободной манере живописца; Добужинский - один из затейливейших и остроумнейших наших рисовальщиков—бесконечно разнооб­разит приемы в зависимости от темы своих работ.

Всем этим художникам свойственна большая раз­носторонность дарования и широта интересов и вкуса. Все они еще не специалисты, не „профессионалы книги".

Билибин более узок и менее разносторонен. Его внимание обращено почти исключительно на книгу. Свою технику деревянной гравюры он доводит до совершенства, беря сюжеты и стиль своих графиче­ских произведений из области русского народного искусства и старины.

Настоящими профессионалами книги является

младшее поколение художников

этой группы: Нарбут, Чехонин, Митрохин, к которым впоследствии присо­единился Левитский, затем Арнштам и большое коли­чество молодых графиков, фактических или духовных учеников „Мира Искусства".

Каждый из этих художников ограничил свои инте­ресы определенной областью, как в смысле сюжетов, так и техники. Нарбут продолжает билибинские пути; четкость его железных линий безупречна, в его искус­стве чувствуется приближение к ремеслу, т. е. воз­вращение к исходным точкам искусства, ибо только наша современность провела условную границу между этими областями, связанными исконными и вечными узами.

Чехонин—остроиндивидуальный художник; у него и мотивы, почерпнутые из глубокого знания приклад­ных искусств, и техника, соединяющая детальность миниатюриста с декоративной широтой—всегда „чехонинские" в каждой мелочи, в каждом наброске его пера.

Митрохин—менее ровен, его искусство каприз­нее и разнообразнее, линия живее и подвижнее.

Но всех этих мастеров объединяет общая любовь их к книге и то серьезное отношение к вопросам ремесла, в котором кроется всегда залог истинного развития искусства.

Н.Радлов - Русская книжная графика. Искусство и современность. Очерк четырнадцатый (журнал "Пламя" №59 1919 год)

Статьи по теме "Мир Искусства":

Статьи по теме книжная иллюстрация: