Остроумова-Лебедева гравер-живописец

Живописец и гравер

В русской художественной жизни последних десятилетий творчество А.П.Остроумовой-Лебедевой занимает слишком видное место, чтобы нужно было доказывать его значительность. Искусство ее подлинно живое и оригинальное обладает силой внушения.

Завороженный ведутами Канале, Белотто или Гварди смотришь на город лагун их глазами. И так же, в бесчисленный раз залюбовавшись берегами Невы в палевой дымке тумана или сумеречном свете белой ночи, как часто могли бы мы подметить, что восприятие наше в значительной мере определилось отображением той же картины на гравюрах художницы.

А.П.Остроумова-Лебедева выразила в них свое понимание красот невской столицы и это понимание сделалось с тех пор как бы классическим. Оно настолько нам уже привычно, настолько стало нашим достоянием, что иногда мы, пожалуй, даже забываем в какой мере обязаны той, кто показала нам так много нового.

Но то, что А.П. Остроумова-Лебедева первая вступила у нас на путь оригинальной гравюры по дереву не может быть забыто. Нынешний расцвет русской школы ксилографии, ее первенствующее в ряду других графических искусств, несомое ей западом признание, дают основание лишний раз отметить заслугу художницы. У нас есть, впрочем, и другой повод приветствовать ее — исполняющееся в этом году тридцатилетие со времени, когда ею была вырезана первая гравюра.

Шаги молодой художницы были быстры, и самые первые годы ХХ века узнали расцвет ее живописного творчества. Из года в год с незнающим колебания техническим мастерством умножала она свой гравированный oeuvre. Виды старого Петербурга сменялись Версалем, виллами Рима или мотивами северного лета.

Город на Неве

Но все снова и снова возвращались темы любования нашим прельстительным городом с его загородными резиденциями. И в этой веренице изображений улиц, площадей, каналов, парков, наряду с перепевами раз найденных выразительных формул, являлись новые варианты, дышало свежее чувство.

Давно ли изданные Аквилоном «Пейзажи Павловска» показали, как по новому может подходить А.П.Остроумова-Лебедева к давно знакомым местам. Они же более убедительно чем предшествующие вещи раскрыли у автора романтический лад восприятий и их изобразительных средств. И та же свежесть, и то же мастерство отмечают только что награвированный «Зимний пейзаж», который, не задумываясь, можно поставить в ряд лучших листов этого обширного творения.

Те, кто с любовью и жадно следят за успехами нашей ксилографии, могут жалеть, что художница часто оставляет резец для занятия живописью. У А.П.Остроумовой-Лебедевой здесь нет двойственности влечения. Гравюра и работа кистью у нее лишь две формы проявления одних и тех же стремлений.

Западные учителя живописи

Живопись составляет основу всего ее творчества. Она увлекла когда-то художницу в произведениях великих итальянских мастеров кьяр-оскурной гравюры. В творении Уго да Карпи, Андреани, Дзанетти открылось ей мастерство живописного обобщения формы.

Пребывание в мастерской Уистлера принесло новое понимание тона, оставив явственный след в колорите ее цветных гравюр. Ведь к ним так хорошо могли бы идти обозначения уистлеровских композиций - «гармония из желтого и белого», «вариации серого и зеленого» или «симфония в серо-голубых тонах».

Живописными элементами проникнуты в то же время и те гравюры художницы, где в ее распоряжении лишь два цвета — черный и белый. Живописные пятна обобщают света и тени. Их противопоставление властно вызывает форму, сила контрастов дает композиции звучность.

Приемы использования пятна, как основного средства выражения, отличается при этом у А.П.Остроумовой-Лебедевой многообразием. То в мерном чередовании черного и белого, то в доминирующих светах, то в засилии тени находит свое выявление ее художественные замыслы.

Белыми штрихами обозначалась форма в «Женском торсе» принадлежащем к ее первым опытам техники ксилографии и снова белым узором рисуются брызги фонтанов и блики света в недавнем «Петергофском Самсоне».

Более обычны, однако, для его автора широкие планы света прерываемые четкими силуэтами архитектурных и лиственных масс. Трактовка самого пятна в одних случаях чрезвычайно сумарна и близка по принципу к приемам, получившим, в своем чистом виде, приложение в гравюрах Валлотона, в других — выдают свою значимость от тоновой ксилографии XIX века.

Но наряду с этим наиболее часто встречающимися разновидностями манеры мы находим и другие искания и как отличный пример гибкости приемов художницы может служить хотя бы «Дождливый день» той же павловской сюиты, где мельчайшие, без системы испещряющие доску, белые штрихи уже по новому решают задачу.

В работах живописного порядка наиболее сказалось дарование художницы. И как ни уверены линеарные способы разработки ее аналогичных тем, они по большей части уже не имеют той действенной силы.

Но к какой бы из манер ни прибегала А.П.Остроумова-Лебедева, она владеет ее с одинаковым чисто техническим совершенством. Безупречное мастерство резца присуще ее работам. Самая изощренность техники в них между тем как бы стушована, не стремится обратить на себя внимание и ни в какой мере не имеет самодовлеющего значения.

Ныне, когда выявление специфических красот материала и ведения штихеля является одним из главнейших слагаемых в художественном целом подавляющего большинства русских ксилографий, отмеченная особенность гравюр А.П.Остроумовой-Лебедевой лишний раз говорит о живописной сущности ее стремлений.

Техническая сторона искусства гравирования имеет для нее, главным образом, служебное значение. Она подчинена прежде всего рисунку и дает возможность художнице четко выразить синтез форм, а вместе с тем и вложенное в них переживание непосредственных впечатлений. И здесь в тонкости настроений овевающих ее архитектурные и чистые пейзажи едва ли не главная прелесть всех этих гравюр.

автор Доброклонский М.В.

Статьи по теме "Живопись и графика":

• Портреты Юрия Анненкова