Эрих Голлербах Книжная иллюстрация 1922 года
Как ни трудна при современных условиях издательская деятельность, несомненно одно: на наших глазах происходит возрождение книги. После почти пятилетнего застоя книжного дела возрождаются художественные издания.
Внешность книги
вновь обращает на себя внимание издателей и потребителей — печатающих книгу и читающих ее. Не могут оставаться равнодушными ко внешность книги и авторы. В связи с наступающим расцветом книжного производства, мне хочется высказать несколько мыслей, может быть, не новых, но едва ли бесполезных.
В начале текущего столетия в Англии, а затем и в Германии с необычайной быстротой и редким успехом распространилась мода украшать книгу абстрактной графикой, направленной исключительно на украшение книги, вне всякой зависимости (или в отдельной связи) с ее содержанием. В сущности, мода эта была подготовлена еще прерафаэлитами и неоклассиками, Моррисом, Крэном, позже ее диктовал Бердслей, затем она нашла себе множество адептов в Германии, создав непременный и обязательный «Buch chmuck»; наконец пышным цветом распустилась
книжная графика
у нас в России. Чуть ли не в догмат обратилось убеждение, что графика украшает и обогащает книгу; достаточно было снабдить книгу виньетками, заставками и концовками, чтобы она сошла за «художественное издание». Слов нет, русские художники выдвинули из своей среды выдающихся мастеров графики — имена их общеизвестны, повторять их лишний раз не за чем. Но странным образом была предана забвению самобытная красота книги, ее природная прелесть, которая кроется в качестве бумаги, в размере, в типах шрифта и особенно в верстке, в распределении текста, величине поля и пр.
Возьмем для примера хотя бы журнал
«Мир Искусства», считающийся исключительно
нарядным изданием: часть журнала
печаталась на меловой бумаге, часть на
матовой, текст частью в два столбца
обведенные к тому же довольно безобразной
рамкой; наряду с виньетками модерн
воспроизводились виньетки старинных
изданий. Все это в журнале, который по
праву считался художественным и который
много сделал в области «насаждения»
книжной графики.
Другой пример: книга В.В.Розанова «Итальянские впечатления» украшена прелестными рисунками Бакста (не имеющими однако прямого отношения к тексту), шрифт же книги самый банальный и между ним и виньетками нет ничего общего. Подобных примеров сколько угодно. Между тем
графика
есть не что иное, как искусство,
балансирующее на грани между чистым
листом бумаги и типографским набором.
Графика, не связанная со шрифтом книги,
с форматом страницы и расположением
текста, есть нонсенс, своего рода
"contradictio in adjecto". Вот почему
и иных книгах графические украшения
представляют собой поистине "quantite
negligeable", сами по себе нередко
превосходные, они, однако, никчемны,
если не составляют вместе «с телом»
книги единого организма.
Много
раз говорилось о том, что книжная графика
есть искусство абстракции. Позволительно
поэтому утверждать, что идеальной
графикой является чистый лист бумаги,
на котором поставлена точка, математическая
точка, т. е. нечто незримое. В крайнем
случае, можно на девственно белом листе
поставить крошечную кляксу, - это еще
более подчеркнет красоту нетронутого,
невинного, идеально чистого листа.
Развитие этой точки или кляксы в орнамент,
узор, рисунок есть уже «разврат»,
«профанация».
Подобно
тому, как истинная мудрость питается
только тишиной, только молчанием, так
и подлинная графика должна «питаться»
чистым, белым листом бумаги. Но книга
молчать не может (бедная жертва
человеческого словоблудия!) - ergo
– все внимание должно быть обращено
на книгу, как таковую. Такие издания,
как например «Anno Domini MCMXXI»
Ахматовой, убедительно свидетельствует
о том, какие прекрасные достижения
доступны типографскому мастерству без
всякого пособия графики.
Одни
лишь шрифты — широчайшее поприще для
художественных изысканий, для вкуса,
воображения, изобретательности. У нас
же существует всего лишь несколько
сносных шрифтов - «елизаветинский» и
два-три подобных ему. Думается изготовление
новых, действительно красивых и стильных
шрифтов должно стать непременной заботой
словолитного дела. Автор, литейщик,
наборщик и печатник — вот строго говоря,
настоящие хозяева книги.
Как-то не хочется обижать графиков, сделавших так много хорошего, но, признаться, они «паразитируют» на книге, и если есть область, достойная их таланта и нуждающаяся в них, так это область
книжной иллюстрации.
У нас до войны и революции не было недостатка в иллюстрированных изданиях, но какой разброд и произвол господствовал в способах репродукции, какое насилие над самодовлеющим значением книги! Акварели и тоновые рисунки воспроизводились сетчатым клише, которое для полноты эффекта требует меловой бумаги, блестящей и ломкой. Текст же и штриховые рисунки печатались на бумаге верже (или ей подобной), хорошо впитывающей краску. Отсюда необходимость репродукций на «вклейках» или отдельных листах.
Эта разница в качестве бумаги нарушала эстетическое единство книги, вносила разлад «материальный» и «формальный». В старинных изданиях нет этой разительной дисгармонии. В наше время на Западе начали избегать сочетания глянцевой и матовой бумаги, а также сочетания разных способов репродукции.
У меня имеется сейчас под рукой «Herodias» Флобера (изд. Ферру), иллюстрированная как в тексте, так и на отдельных страницах офортами Бюсьера: положительно физическое наслаждение испытываешь, перелистывая эту книгу — так гармонично в ней все, так все ласкает глаз. И таких изданий на Западе много. У нас же их можно пересчитать по пальцам. Конечно, гурманство книголюбов не может и не должно быть единственным критерием ценности книги.
Но в наше время, когда книга обязывается нести культурно-просветительские функции, роль книжной иллюстрации сугубо важна. Необходимо, чтоб при каждом большом издательстве была особая художественная комиссия, санкционирующая предложенные к изданию рисунки. Решительное предпочтение следует отдать гравюре. Достаточно просмотреть
деревянные гравюры
Клодта, Неттельгорста, Щедровского, Шевченко и пр., чтобы получить представление о художественных достоинствах русской иллюстрированной книги сороковых годов. В 60-е годах и позже Серяков, Мате и др. создали множество замечательных тоновых гравюр на дереве. В наше время И.П.Павлов, Остроумова-Лебедева, Фалилеев, Масютин, Кандинский, Сапожников и мн. др. продолжают работать в той же области, пользуясь кроме дерева, линолеумом.
На них приходится возлагать все надежды. От граверов ждем мы «потерянного рая», они чуждаются фотомеханики, пренебрегают цинковым клише и культивируют вольную иллюстрацию. В то время, как
график
с циркулем и линейкой в руках решает нечто вроде математической задачи,
художник-гравер
дает нам живописную, непринужденную и
красноречивую картину, запечатлевающую
романтическое изящество или суровый
трагизм отдельных мгновений, переживаемых
автором или героями книги. График говорит
формулами, гравер обращается непосредственно
к нашему чувству, удовлетворяет
неистребимую потребность видеть наглядно
то, о чем говорится в книге.
Передо
мной лежат «Figurae passionis Domini
nostri Jesu Christi» Дюрера (брюссельское
издание 1787 г.). Их наивная и строгая
прелесть, отчетливая суровая штриховка,
полновесная и величественная композиция,
как все это не похоже не резкое blanc
et noir нашей графики. Так же и в офорте,
и в акватинте нередко дефекты доски
дают интересные результаты; Цорн и
Клингер показали, как нужно ими
пользоваться. Пора оттеснить
цинко-графическую репродукцию в пределы
исследовательских работ, научных,
документальных изданий. Все прочие
книги имеют право на иллюстрацию
гравюрой.
Нечего
и говорить, что всякое иллюстрированное
издание должно быть хорошо само по себе
в смысле шрифта, бумаги и пр. и что
иллюстрации должны соответствовать
тексту не только формально, но и по духу.
История русской книги знает немало
примеров такой совершенной «конгениальности»,
начиная с очаровательных рисунков
Ф.П.Толстого к «Душеньке» Богдановича
и кончая иллюстрациями Александра Бенуа
к «Медному Всаднику» и «Пиковой даме».
Сегодняшняя работа наших издательств
должна продолжить эту прекрасную
традицию и развить ее в сторону
преобладания гравюры.
Статьи по теме книжная иллюстрация: